Нерабочий вариант
Нужно ли коммунистам работать с рабочим движением?

Олег Сетунев

Введение

Сегодня в России можно наблюдать рост интереса к левым и в частности коммунистическим идеям¹. Но этот рост пока не привёл к активизации коммунистической работы в рабочем движении² — если, конечно, не считать традиционные попытки выразить поддержку профсоюзам при помощи публикаций и акций солидарности. Более того, в марксистских кружках и организациях мы часто встречаем людей, которые декларируют приверженность марксистско-ленинским взглядам, но не хотят участвовать в рабочем движении и аргументируют это различными способами. В этой статье мы рассмотрим ряд популярных аргументов и попробуем разобраться, что в них верно, а что нет.

Распространённость таких взглядов объяснима. В условиях слабости рабочего движения естественна неуверенность людей левых взглядов в перспективах работы с ним. Неуверенность и выбор других видов деятельности могут быть обусловлены и отсутствием авторитетной коммунистической партии, которая могла бы предложить ясную и обоснованную стратегию работы. В левой среде всегда были сильны, если не преобладали, мелкобуржуазные тенденции. Для прогрессивно мыслящих студентов, служащих, самозанятых рабочее движение — это что-то абстрактное и непонятное. Раздумывая о том, как они могут приблизить идеал справедливого общества, они склонны обращаться к другим формам деятельности: акциям, митингам, выборам, интернет-пропаганде, кооперативам, социальным движениям и т. п.

В этой статье мы хотим прояснить людям коммунистических взглядов вопрос работы коммунистов в рабочем движении в современных российских условиях.

Статья написана с точки зрения активистов «Организации-21», участвующей в межрегиональном проекте «Факел». Для правильного понимания предлагаемого подхода может быть полезно ознакомление со статьёй «Партия нового типа 2.0».

Настоящая редакция 2 содержит исправления и дополнения относительно первой редакции 2023 г.

Рассмотрим, какие могут быть аргументы против того, чтобы участвовать в рабочем движении. Начнём с наиболее фундаментального вопроса.

«А нужно ли вообще коммунистам работать с рабочими? Их мало осталось, да и есть более прогрессивные слои»

Не будем подробно рассматривать вопрос прогрессивности рабочего класса и идеи о прогрессивности «когнитариата», «креативного класса», «прекариата» и т. п. Это тема для отдельной статьи, затрагивающей классовую структуру современного общества и неоднородность самого рабочего класса.

Отметим только, что о рабочих крупных промышленных и инфраструктурных предприятий до сих пор можно сказать, что:

• они многочисленны (кто сомневается в этом, может посмотреть процент занятых в промышленности и строительстве РФ по данным Всемирного банка и сравнить с другими промышленно развитыми странами с активным рабочим движением или сравнить с количеством рабочих в Российской Империи перед 1917 годом³),
• их интересы, начиная с экономических, противоположны интересам капиталистов,
• условия труда приучают их к организации и дисциплине,
• они обладают огромной экономической властью.

Недавние примеры того, что рабочее движение имеет огромный потенциал:

• В ходе протестов в Беларуси в 2020–2021 гг. уличные выступления несмотря на масштабы успешно разгонялись ОМОНом. Ситуация резко изменилась из-за угрозы забастовки на крупных заводах: на МТЗ прибыл премьер-министр Головченко, но рабочие все равно вынудили власти пропустить их пройти маршем к Дому Правительства. А через несколько дней лично президент Лукашенко отправился успокаивать рабочих МЗКТ и МАЗ.

• Массовые протесты рабочих в Казахстане в январе 2022 г. привели к мягкому устранению, казалось бы, вечного президента Н. А. Назарбаева. Несколько городов оказались захвачены протестующими, и властям пришлось прибегнуть к помощи войск ОДКБ, чтобы стабилизировать ситуацию. А в декабре Мажилис (Парламент Казахстана) одобрил в первом чтении поправки в некоторые законодательные акты по упрощению порядка разрешения трудовых споров и конфликтов — в том числе по упрощению проведения законных забастовок.

• В США профсоюзы вернулись в круг важнейших политических вопросов. Байден в ходе предвыборной кампании 2021 г. называл себя самым про-профсоюзным президентом. Он обещал добиться принятия PRO-Act, расширяющего права профсоюзов⁴. Заявления Байдена сопровождал подъём профсоюзного движения: например, несмотря на сопротивление работодателей, возникли профсоюзы Amazon и Starbucks. В 2022 г. угроза забастовки железнодорожников заставила администрацию президента США участвовать в переговорах с профсоюзами. Дальнейший импульс движению придала победа Профсоюза работников автомобильной отрасли United Auto Workers (UAW) в крупнейшей за последние десятилетия забастовке 2023 г.

• В июне 2022 г. в Великобритании состоялась крупнейшая за 30 лет забастовка профсоюза железнодорожников и транспортных работников RMT, в которой приняли участие 50 тыс. человек. Как минимум один из руководителей профсоюза Алекс Гордон — коммунист.

• Всеобщие забастовки в Индии против политики правительства ежегодно вовлекают десятки миллионов человек: профсоюзы заявляют об участии более 200 млн человек, скептичные The Guardian говорят о «жалких» 50 миллионах. Значительная часть индийских профсоюзов связана с формально коммунистическими партиями и даже в качестве символики используют красный флаг с серпом и молотом.

• В Греции Всерабочий боевой фронт (ПАМЕ) под руководством Коммунистической партии регулярно проводит общенациональные забастовки и массовые акции. Например, 24-часовая общенациональная забастовка 06.04.2022 с митингами в Афинах, Салониках, Патрах и других крупных городах страны.

Как мы видим из этих примеров, в современном мире возможно массовое рабочее движение, оно способно оказывать значительное влияние на государственную политику и в нём возможно существенное влияние коммунистов. А любые заявления о том, что в России рабочий класс не такой и в наших условиях это невозможно, требуют обоснования: в чём существенные отличия российских условий, как эти условия влияют на рабочее движение и при каких условиях в России всё это станет возможным.

«Нельзя лезть в практику, не освоив (или не доработав под нужды текущего момента) теорию»

Для иллюстрации этого аргумента приведём цитату отсюда:

«Для проведения пролетарской забастовки необходима организация, которая ставит своей целью высказывать мнения и требования рабочего класса. Для успешности забастовки левым необходимо иметь агитаторов и пропагандистов, способных чётко и в доступной форме объяснить суть капитализма рабочим и саму необходимость проведения забастовки. Чтобы пропагандисты и агитаторы смогли умело вести свою деятельность нужна современная марксистская теория с анализом капитализма 21 века. А для этого нужны современные теоретики, которые способны выполнить поставленную задачу. Где из взять? Ответ прост: в кружках. Исключительно в кружках, объединённых в централизованную сеть вокруг редакции марксистского журнала, можно вырастить необходимые кадры».

Верно, нельзя объяснить другому человеку то, чего сам не понимаешь или понимаешь неправильно. При этом стоит ли у пропагандиста в рабочей среде задача разъяснить рабочему все аспекты научного (марксистского) взгляда на мир или хотя бы только по общественно-политическим вопросам? Нет, первая его задача — дать ответ на волнующие собеседника вопросы, показав тем самым, что марксизм гораздо лучше объясняет происходящее вокруг человека, чем буржуазные идеологии. Вторая задача — вовлечь человека в деятельность коммунистической организации, в практическую помощь ей. Решение этих двух задач создаст у рабочего мотивацию дальше изучать марксизм, искать ответы на возникающие вопросы в литературе, партийных медиа, у теоретически грамотных коммунистов.

Коммунистический пропагандист должен стремиться к систематическому и глубокому изучению марксизма. Но выработка комплексного научного мировоззрения — очень длительный и трудоёмкий процесс. И эта цель не должна превращаться в абсолютное предварительное условие для работы.

Чтобы решить указанные выше задачи, пропагандист в рабочей среде не должен владеть всеми нюансами теории. Главное, чтобы он правильно понимал и умел доходчиво объяснить базовые положения. А по многим частным вопросам ему достаточно знать «на один урок» больше рабочего, использовать заранее подготовленные организацией популярные ответы.

При этом сама рабочая борьба задаёт удобный контекст для ведения пропаганды, ограничивает круг явлений, в которых пропагандисту нужно разобраться.

Сможет ли он сходу ответить на любые каверзные вопросы оппонента? Разумеется, нет (как не ответит и тот, кто не будет вести эту работу вообще, подменяя её бесконечным углублением знаний). Однако это и послужит для него мотивацией разобраться в вопросе и углубить свои знания. Так практическая деятельность становится стимулом для действительного, а не формального обучения членов организации⁵.

Да, современные рабочие во многом отличаются по кругозору от пролетариев начала XX в. Но большинство из них не являются теоретически подкованными оппонентами. Главные препятствия для пропаганды — не столько контраргументы, сколько апатия и непонимание практического значения коммунистических идей для их будущего. Преодолеть это можно не теоретическими дискуссиями, а постепенным вовлечением рабочих в практическую деятельность, в ходе которой они будут мотивированы углублять свои знания.

Если же мы требуем от пропагандиста не решения указанных выше конкретных задач, а владения теорией «вообще», не задавая никаких критериев, мы сами против себя используем логическую уловку «ни один истинный шотландец». Ведь какой бы ни был уровень владения теорией, как бы хорошо она ни была проработана, всегда можно найти пробелы и сказать, что либо товарищ усвоил теорию недостаточно, либо сама теория ещё недостаточно актуальна. Руководствуясь таким подходом, ничего не стоит обосновать, например отказ от школьных учителей и учебников.

Могут возразить: «Но ведь недостаточное владение теорией неизбежно приведёт к практическим ошибкам, которые приведут коммунистов к поражению и даже ренегатству!» Это верно, но это никак не подтверждает необходимость отличного владения ей для рабочего пропагандиста. Это доказывает лишь то, что организация, куда он приводит рабочих, должна уделять внимание как развитию теории и её применению к оценке ситуации, так и эффективному обучению членов и сторонников.

Да, в ходе обучения придётся исправлять в том числе и ошибочные представления, сформированные не всегда умелыми пропагандистами. Но это придётся делать в любом случае — даже совершенно правильное объяснение не гарантирует его правильного усвоения. Более того, в головах у людей, которые годами обучались в марксистских кружках, как правило, немало совершенно диких представлений по базовым вопросам теории. Так что учить и переучивать придётся в любом случае.

Однако как же коммунистическая организация будет развивать теорию и обучать ей людей? Может быть, всё-таки сначала подготовить в кружках?

Проблема в том, что вывод о возможности развития революционной теории в кружках, оторванных от революционной практики, следует из домарксистского, созерцательного взгляда на соотношение теории и практики⁶. Марксизм переходит от созерцательного материализма к материализму практическому, от познания к преобразованию мира. Поэтому «Каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ» и «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его».

Чтобы человек разобрался в основных теоретических понятиях и положениях марксизма, ему и кружок не нужен — достаточно лишь вдумчивого изучения существующей литературы. Но для того, чтобы он стал способен развить теорию, не увлёкшись схоластическими вопросами, этого недостаточно.

Теория развивается, лишь когда вопросы к ней ставятся практикой, а теоретические выводы — проверяются на практике. И не зря так сложилось, что наиболее выдающиеся теоретики марксизма были одновременно и практиками, тесно включёнными в работу коммунистических организаций.

И наоборот — известно немало видных кабинетных учёных, досконально изучивших марксистскую литературу, но несмотря на это в политических выводах скатившихся к вульгарным и иногда даже прямо контрреволюционным взглядам⁷. Ведь бытие определяет сознание и коммунистическое сознание формируется в классовой борьбе, а не в процессе изучения литературы.

Можно, конечно, признать, что богатый опыт революционной практики XX века ещё требует своего теоретического осмысления и в какой-то степени может быть усвоен через одно лишь изучение литературы. И справедливо предлагать развивать теорию на основе этого опыта. Но если при этом не предлагается ни перечня актуальных решаемых вопросов, ни плана работы, то предложение «развивать теорию» превращается в отговорку от систематической работы вообще.

Для иллюстрации сказанного приведём пару очень точных цитат Ленина⁸. Первая из «Детской болезни „левизны“ в коммунизме»:

«…их [условий формирования дисциплины] выработка облегчается лишь правильной революционной теорией, которая, в свою очередь, не является догмой, а окончательно складывается лишь в тесной связи с практикой действительно массового и действительно революционного движения»⁹.

Вторая — из речи «Задачи союзов молодёжи»:

«Без работы, без борьбы книжное знание коммунизма из коммунистических брошюр и произведений ровно ничего не стоит, так как оно продолжало бы старый разрыв между теорией и практикой, тот старый разрыв, который составлял самую отвратительную черту старого буржуазного общества»¹⁰.

Разумеется, практика коммунистической организации не сводится к работе с рабочим движением. Однако в нынешнем состоянии возможности коммунистов вести политическую борьбу крайне ограничены (а «политика начинается там, где миллионы»). Без влияния на массы вместо политической борьбы может получиться только её имитация в виде громких заявлений, которые мало кто читает, а те кто читают — этим чтением и ограничиваются. Поэтому реальный практический опыт борьбы даёт лишь борьба гораздо меньших масштабов — какую мы и встречаем в трудовых конфликтах на отдельных предприятиях.

Не то что в политической борьбе, но даже в повседневной жизни человеку необходимы такие качества, как воля, решимость, готовность брать на себя ответственность, умение принимать решения в сложных ситуациях. А они не даются нам с рождения и не появляются от прочтения книг, но формируются только непосредственно в ходе активной деятельности.

Наконец, к коммунистическим взглядам приходят не только люди, имеющие желание и возможность стать теоретиками. И даже если предположить, что важнее всего сейчас работа теоретиков, слишком расточительно и недальновидно выбрасывать всех нетеоретиков за борт движения и не включать их в работу с рабочим классом.

«Работа в профсоюзах — это экономизм, особенно если не идти к рабочим с коммунистической пропагандой и агитацией»

В других формулировках это может звучать так (см. напр. «Беличье колесо „экономизма“ Тросмана):

«Экономическая борьба не порождает теоретически грамотных революционеров, она ведётся в рамках капитализма».
«Экономическая борьба не является абсолютно необходимым этапом. Рабочий класс может перейти сразу к революционным политическим требованиям».
«Коммунисты должны организовывать рабочих в партию, а не в профсоюзы».

В такого рода высказываниях много верного. С чем здесь можно согласиться:

1. Профсоюзы — это не революционные организации, а экономическая борьба сама по себе может подвести рабочих к пониманию необходимости политических реформ, но не социальной революции.
2. Целью коммунистов при работе в рабочем движении является не развитие движения самого по себе, а расширение влияния коммунистической партии на него, главным образом, через вовлечение в партию передовых рабочих.
3. Без политической пропаганды и агитации за вступление в коммунистическую партию участие коммунистов в экономической борьбе не имеет особого смысла.

Если разобраться, то все аргументы против экономизма верны лишь для ситуации, когда коммунисты ведут только работу в профсоюзах, отрывая её от политической агитации и пропаганды среди рабочих. То есть вопрос не в том, работают ли коммунисты в профсоюзах, а в том, что они делают потом и делают ли что-нибудь.

Как писал в «Что делать?» Ленин по поводу обличений притеснения рабочих:

«Эти обличения могли сделаться (при условии известного использования их организацией революционеров) началом и составной частью социал-демократической деятельности, но могли также (а при условии преклонения пред стихийностью должны были) вести к „только-профессиональной“ борьбе и к не социал-демократическому рабочему движению. Социал-демократия руководит борьбой рабочего класса не только за выгодные условия продажи рабочей силы, а и за уничтожение того общественного строя, который заставляет неимущих продаваться богачам».

Верно, что нельзя отрывать работу в профсоюзах от прочей коммунистической деятельности, для которой она должна являться началом и составной частью. Но оторвать от работы в профсоюзах другую составную часть коммунистической работы — пропаганду идей научного коммунизма и агитацию за вступление в ряды коммунистической организации — значит совершить ту же ошибку, только наоборот.

Чтобы не отрывать друг от друга составные части коммунистической работы, необходимо системно рассматривать процесс превращения рабочего-обывателя в революционера. Причём в конкретных условиях, в которых приходится работать. С этой точки зрения и нужно рассматривать то, как нужно вести пропаганду и агитацию среди рабочих. А заодно проверить, является ли правильным тот способ пропаганды, которым многим представляется единственно верным: распространять среди рабочих газеты политического содержания, написанные с использованием марксистской научной терминологии.

Сегодня условия значительно отличаются от тех, в которых работали большевики.

Для рассмотрения подходов к агитации приведём цитату Ленина, выступавшего против экономизма:

«Верно ли это, что экономическая борьба есть вообще „наиболее широко применимое средство“ для вовлечения массы в политическую борьбу? Совершенно неверно. Нисколько не менее „широко применимым“ средством такого „вовлечения“ являются все и всяческие проявления полицейского гнета и самодержавного бесчинства, а отнюдь не такие только проявления, которые связаны с экономической борьбой. Земские начальники и телесное наказание крестьян, взяточничество чиновников и обращение полиции с городским „простонародьем“, борьба с голодающими и травля народного стремления к свету и знанию, выколачивание податей и преследование сектантов, муштровка солдат и солдатское обращение со студентами и либеральной интеллигенцией, — почему все эти и тысячи других подобных проявлений гнета, непосредственно не связанных с „экономической“ борьбой, представляют из себя вообще менее „широко применимые“ средства и поводы политической агитации, вовлечения массы в политическую борьбу? Как раз напротив: в общей сумме тех жизненных случаев, когда рабочий страдает (за себя или за близких ему людей) от бесправия, произвола и насилия, — лишь небольшое меньшинство составляет, несомненно, случаи полицейского гнета именно в профессиональной борьбе. К чему же заранее суживать размах политической агитации, объявляя „наиболее широко применимым“ лишь одно из средств, наряду с которыми для социал-демократа должны стоять другие, вообще говоря, не менее „широко применимые“?»

То есть у большевиков прекрасно работали обличения всевозможных случаев гнёта и несправедливости от имени социал-демократической организации.

Что же изменилось в условиях?

1. Эффективно работает массовая буржуазная пропаганда. Более того, в ней нет недостатка в обличениях: различные группы буржуазии с удовольствием обличают друг друга, используя общественное возмущение в своих играх. Чего стоит Навальный с постоянными обличениями коррумпированных российских чиновников. Учитывая их финансовые и иные ресурсы, с ними крайне тяжело конкурировать в борьбе за внимание публики. Поэтому недостаточно просто ярко писать на волнующие людей темы, информация должна приходить от людей, которым доверяют. Роль личных связей возрастает.

2. Действуют буржуазные псевдокоммунистические партии (прежде всего, КПРФ и «Коммунисты России»), которые в плане обличения бесправия, произвола и насилия практически неотличимы от голоса настоящих коммунистов. Они действительно привлекают возмущённых людей и «сливают» их энергию в безопасное для режима русло. То есть коммунистам ещё сложнее выдержать конкуренцию, делая ставку на политические обличения.

3. Уже действуют доступные широким слоям СМИ марксистского и околомарксистского характера. Благодаря интернету распространение марксистских идей в техническом плане не требует широкой организации — небольшие группы или даже одиночки способны выступать в качестве публичного голоса коммунистов. Это означает, что для коммунистической организации не является критически важным готовить агитационные и пропагандистские материалы, разъясняющие марксистские взгляды для уже интересующихся — эту задачу уже закрывают различные энтузиасты.

4. У людей уже есть предубеждение относительно коммунистов. Не всегда отрицательное, но и позитивные ожидания могут мешать работе. Однако чаще всего мы имеем дело с негативным предубеждением, сформированным буржуазной пропагандой, опирающейся как на мифы, так и на реальные недостатки исторического опыта борьбы за построение коммунизма. Это значит, что идти к рабочим от имени коммунистов с серпами-молотами — значит усложнять или даже полностью исключать дальнейшее общение с многими рабочими. А чтобы преодолеть предубеждение, коммунист должен сначала заслужить доверие, создать личный положительный образ, который будет убедительнее, чем картинка, нарисованная буржуазной пропагандой.

Отсюда же следует ещё и то, что открытая коммунистическая пропаганда хотя и позволяет установить контакт с сочувствующими рабочими, но она же и отрывает этих рабочих от окружающей их рабочей массы, имеющей другие политические взгляды.

5. Людям есть что терять: у них есть жильё, нередко автомобили, дачи, развлечения. Часто человек готов слушать обличения, готов на уровне политических симпатий встать на сторону коммунистов. Но он не доверяет политическим организациям, не верит в их способность организовать борьбу, которая чего-то добьётся, не понимает, в чём конкретные предложения обличителей, как лично он может вовлечься в общее движение, чтобы это не было бесплодной тратой времени с риском для себя и семьи. Это не означает, что он не готов вступать в борьбу, но он должен быть для этого уверен, что он рискует тем, что имеет, не просто так, что есть реальные шансы добиться успеха.

Перечисленные факторы означают, что важная стоящая перед коммунистами задача — не только донести до рабочих политические обличения и марксистский взгляд, но прежде добиться доверия рабочих именно к голосу коммунистов.

Решением этой задачи может быть следующая схема работы:

1. Установление контактов с рабочими через обсуждение вопросов улучшения условий их труда. Если на предприятии ещё нет своих людей или подходящих контактов, это возможно путём распространения неполитической рабочей газеты. При этом газета является не столько средством агитации, сколько поводом для знакомства и общения по вопросам трудовых прав и интересов рабочих и борьбы за их соблюдение.

2. Активная работа коммунистов в ходе формирования профсоюза и проведения кампании борьбы. В ходе этой работы укрепляются связи коммунистов с рабочими, растут доверие рабочих и авторитет коммунистов.

3. Коммунисты в беседах с рабочими неизбежно касаются политических вопросов. При этом сложившиеся доверительные отношения позволяют пробить стену предубеждений и вызывают у рабочих интерес: «почему это дельный товарищ говорит правильные вещи и при этом считает себя коммунистом? Может быть, что-то в этом есть?» Интерес направляется на существующие популярные материалы по марксизму, рабочим предлагают посетить лекции или занятия кружка.

4. От знакомых коммунистов рабочие узнают и о коммунистической организации, о работе, которую она ведёт. Им предлагают оказать организации помощь, выполняя мелкие поручения или хотя бы рублём. Рабочие начинают втягиваться в орбиту коммунистической организации, с ними начинается кадровая работа как со сторонниками.

Если вырвать из этой схемы п. 1 и проигнорировать всё остальное, то, конечно, можно сочинить обвинения в экономизме. Но много ли в этом смысла?

Собственно, в идее начинать работу не с политических вопросов нет ничего нового. Например, с отсталыми рабочими дореволюционные социал-демократы могли начать работу и с разговоров о Евангелии¹¹.

Подведём итоги того, каким образом должна быть построена работа коммунистов с рабочим движением, чтобы не скатиться в экономизм.

Коммунистам мало смысла «идти в профсоюзы», если параллельно не ведётся работа по построению коммунистической организации, которая в перспективе планирует стать одной из составных частей коммунистической партии. О том, какие могут быть подходы к построению такой организации, мы уже писали в статье «Партия нового типа 2.0».

И эта коммунистическая организация должна выстраивать системную работу, включающую в себя завоевание коммунистами авторитета в профсоюзах, пропаганду коммунистических идей в личных беседах, вовлечение передовых рабочих в работу коммунистической организации, их теоретическое и политическое обучение.

Рабочий в какой-то момент должен обнаружить, что за наиболее толковыми товарищами по профсоюзной борьбе стоит организация таких же серьёзных людей. Организация, у которой есть чёткие цели в интересах его, рабочего, стратегия их достижения, товарищеская культура, обучение и т. д.

Мы считаем, что лучшая агитация за участие в политике — агитация делом, когда политическая организация проявляет себя не как анархическая тусовка болтунов, привлекательная лишь благими намерениями, а как хорошо организованный коллектив, в успех которого человек со стороны способен поверить.

«Профсоюзы не борются за коммунизм»

Среди интересующихся коммунизмом довольно распространено мнение, что коммунисты не должны развивать профсоюзы, т. к. борьба профсоюзов за экономические интересы сама по себе не перерастает в борьбу за диктатуру пролетариата и далее — за коммунизм. В качестве примера ссылаются на современные западные профсоюзы, которые встроены в буржуазно-демократическую систему.

Сама по себе экономическая борьба не перерастает и не должна перерастать в революционную. Её предел — политическая борьба за реформы. Ленинская концепция революции и предполагает, что коммунисты, как политический авангард класса, вносят революционное сознание в рабочее движение. Проблемы с пониманием этой идеи возникают из-за того, что в мире электронных медиа процесс внесения сознания начинает рассматриваться отдельно от участия в рабочем движении — как создание подходящего контента политической тематики. О том, с какими проблемами такой подход столкнётся в условиях конкуренции с буржуазной пропагандой, в этом случае мало задумываются.

Чтобы делать выводы из нереволюционности современных нам профсоюзов, нужно исследовать причины этого состояния. Нельзя из конкретной ситуации делать абстрактные и категоричные обобщения на все времена. Западные профсоюзы перестали быть революционными в результате поражения в ожесточённой классовой борьбе, в которой буржуазия создавала и развивала умеренные и «жёлтые» профсоюзы, вычищала из профсоюзов любых левых радикалов, боролась с коммунизмом и революционным лагерем вообще. И все эти меры предпринимались и предпринимаются именно в силу огромного потенциала участия профсоюзов в революционном движении. Поражение в борьбе в результате действия множества исторических условий выдаётся за естественный и единственно возможный результат. Отсюда остаётся лишь маленький шаг к признанию бесполезности вообще любой борьбы за коренную трансформацию общества.

Если сравнивать рассуждения таких критиков со школьной математикой, можно сформулировать проблему так: умения делать каждое действие в отдельности недостаточно для того, чтобы решать задачи в два действия. Но люди ищут решение в одно действие, видят, что некоторые действия не подходят, из чего делают вывод, что другое одно действие должно подойти. Другими словами, люди ищут «серебряную пулю», которая решит все проблемы коммунистического движения, и не находят её в профсоюзах. Хотя вряд ли могут аргументированно предложить альтернативную стратегию организации трудящихся и их перехода к политической борьбе за коммунистическую программу.

При этом они не понимают, что работа в профсоюзах должна быть одним из элементов системной работы коммунистов. И сама эта работа предполагает решение множества проблем, из-за которых ранее проводимая работа оказалась неэффективной, нахождения контрмер для всех мер, предпринятых буржуазией (размышления автора о том, как вести такую работу, приведены в статье «Рабочий метод: как коммунистам работать в рабочем движении»). Но критики, как правило, даже не в курсе этих проблем в силу абстрактного представления о предмете.

И вот если бы уже была опробована такая системная работа коммунистов в профсоюзах и она не дала бы результатов, тогда можно было утверждать, что профсоюзы не способны быть основой организации масс, и менять всю стратегию коммунистов в корне.

Другой источник скепсиса в отношении профсоюзов состоит в том, что индивидуальный опыт прихода к коммунистическим взглядам (но ещё даже не к борьбе за их реализацию) воспринимается как имеющий всеобщее значение. «Я пришёл к нужным взглядам не через профсоюзы, значит, опыт участия в профсоюзе не так уж и важен». Случайные благоприятные обстоятельства для прихода к коммунистическим идеям представляются общей закономерностью. Но стратегия коммунистов не может основываться на индивидуальных особенностях жизни сегодняшних малочисленных людей с симпатиями к марксизму. Она должна ориентироваться на создание таких условий, когда десятки и сотни тысяч людей будут закономерно приходить к этим взглядам. И не просто к взглядам, а включаться в организованную борьбу.

Также иногда используется аргумент, что борьба коммунистов за влияние в профсоюзах была актуальна раньше, но ситуация изменилась.

Призывы отбросить ключевой элемент ленинской политической стратегии — внесение революционного сознания в рабочее движение — говорят о неудовлетворённости их авторов марксизмом (во всяком случае, в том виде, в котором они его поняли). «Если мне не нравятся выводы, которые следуют из теории, значит что-то не так с теорией».

В то же время марксизм как таковой не отбрасывается только в силу его авторитета и плохого знакомства с другими течениями леворадикальной мысли. Вместо этого начинает искажаться и замещаться представление о марксизме.

Наконец, презрительное отношение к экономической борьбе связано с усвоением нескольких цитат с критикой экономизма без понимания её стратегической роли в революционном процессе. Её основная роль — развитие у рабочих основ классового сознания и воспитание среди них навыков организации, демократического самоуправления, борьбы. Но даже чисто экономические успехи рабочих имеют значение: чем больше доля рабочих в национальном продукте, тем меньше прибавочной стоимости получает буржуазия. Значит, тем меньше у неё ресурсов на механизмы подавления пролетариата. А ещё тем меньше норма прибыли, тем острее противоречия между группами буржуазии и тем болезненнее ощущаются массами кризисы капиталистической системы. Будут ли эти факторы использованы с пользой для дела, зависит уже от коммунистических организаций.

«Рабочим движением должны заниматься только те, кому это интересно», «работа в профсоюзах — это лишь одна из полезных практик»

Верно, что эффективность любой работы гораздо выше, когда она нравится исполнителю. При этом мы понимаем, что помимо наших желаний есть ещё и объективная необходимость. Банально, если мы не хотим, чтобы в туалете воняло, нужно регулярно мыть унитаз. Хотя само по себе это занятие не доставляет удовольствия, оно необходимо.

Поэтому абсурдно считать, что коммунисты должны заниматься лишь тем, что им нравится, к чему лежит душа. «Для души» существуют хобби, а деятельность в коммунистической организация посвящена достижению известной цели и подчинена объективной необходимости определённых действий для достижения этой цели.

Более того, каждое действие двигает нас к цели не само по себе, а только когда оно объединено в систему деятельности с другими действиями, когда результаты этого действия подкрепляют другую работу, а не противоречат ей.

Это значит, что работа с рабочим движением полезна лишь тогда, когда ей занимаются не по случаю, постольку поскольку, а систематически, выделяя такие ресурсы, чтобы эта работа приносила результат. А этот результат, в свою очередь, должен быть не упущен, а использован для развития политического коммунистического движения.

В каком же объёме коммунистам нужно заниматься работой с рабочим движением? Должны ли этим заниматься все? Большинство? Небольшая группа? Кто-то по остаточному принципу?

Ответ зависит от конкретной ситуации.

Но следует понимать, что другого пути добиться действительного влияния на массы у коммунистов нет (о чём мы поговорим ниже). И работа эта самая трудоёмкая — работать с каждым трудовым коллективом нужно месяцы и годы. И людей для неё нужно больше всего — нужно непосредственно или через круг ближайших товарищей охватить чуть ли не каждого рабочего.

В сравнении с этим «штабная» работа организации и даже широкое обучение членов и сторонников — направления гораздо менее трудоёмкие.

Отсюда и роль этого направления постоянно повышается: когда организация состоит из десятков людей, в ней высок удельный вес «скелета» «штабных» функций, без которых трудно или невозможно наращивать «мышцы» полевой работы. По мере развития удельный вес этой работы только растёт.

Для «штабных» направлений действует закон убывающей полезности: очень важно иметь теоретиков, публицистов, лекторов, айтишников, переводчиков и т. д., но прибавление каждого нового будет всё менее полезно для организации. Для организаторов рабочего движения закон другой — польза от них растёт быстрее, чем число. Единицам трудно добиться хоть какого-то результата, десятки смогут организовать что-то заметное, а сотни — могут получить результат, который потрясёт правящий класс страны.

Кстати, в одной из наиболее сильных компартий мира — Компартии Греции — каждый член партии обязан состоять в профсоюзе по месту работы.

Почему для коммунистов работа с рабочим движением — единственный путь добиться действительного влияния на массы?

Здесь ключевые слова — «действительное влияние». Есть огромная разница, просто пропасть между тем, чтобы добиться от человека, чтобы он тебя слушал и соглашался, и тем, чтобы он действовал исходя из того, что ты говоришь. Разумеется, первое тоже необходимо для того, чтобы человек действовал, но совершенно недостаточно, о чём многие забывают.

Из этого и следует сложная взаимосвязь пропаганды и агитации. Пропаганда без агитации в основном приводит к тому, что человек соглашается, но никак не меняет своё поведение. Так что в реальности её эффект близок к нулевому.

Агитация без пропаганды в подходящих условиях может быстро привести к реальному эффекту. Но без пропаганды эффект будет лишь кратковременным — человек может поддаться на яркий призыв, но не изменив взглядов и убеждений, он не пойдёт дальше. И лишь опыт, полученный в результате того, что он откликнулся на агитацию, может подтолкнуть его дальше. Но может подтолкнуть и в неожиданном направлении.

Что такое действительное влияние революционной организации? Это способность вовлечь людей в революционную борьбу, борьбу политическую. Чтобы вовлечь человека в такую непростую и опасную борьбу, обычно у него должны быть смелость участвовать в борьбе и определённые навыки. Без навыков легко обжечься и бросить. Смелость и навыки люди приобретают, главным образом, через опыт участия в борьбе. Это может быть опыт профсоюзной борьбы, участия в социальных, экологических и иных движениях.

Поэтому есть только два способа получить такое влияние: вовлекать в деятельность организации людей с таким опытом, либо давать нарабатывать этот опыт людям, уже вовлечённым. Оба способа становятся доступными, если организация ведёт работу в профсоюзах и общественных движениях.

Есть большая разница между тем, чтобы превратить в коммуниста обычного человека и неформального лидера в том или ином коллективе. Простой человек может помочь делу коммунизма только своими собственными силами, неформальный лидер же может повести в нужном направлении целый коллектив. А множество неформальных лидеров поведут за собой массу, подобно сержантам, на которых держится армия.

Не зря маршал Жуков однажды сказал: «Армией командую я и сержант!» Как нельзя построить дееспособную армию из одних, даже самых лучших, офицеров, так нельзя построить партию из хорошо подготовленных в теоретическом и практическом отношении активистов, не имеющих связей с массами.

При этом не ведя работы в коллективах, привлекая людей только через медиа и обучение, коммунистическая организация рискует привлечь только наиболее развитых рабочих, способных быть неформальными лидерами в своих коллективах. При этом, вовлекая их в среду активистов, и не поручая вести работу по организации коллектива, такая организация будет отрывать их от коллег. Потенциальный неформальный лидер, заинтересовавшись марксизмом, начнёт общаться с другими марксистами, но общаться с товарищами по цеху ему будет уже неинтересно. В итоге возникнет и усилится разрыв между потенциальными лидерами, мы обретём отличных товарищей, но потеряем влияние на массы. А не имея влияния на массы, мы рискуем отдать её в руки реакции или, в лучшем случае, левых реформистов¹².

Кстати о реформистах. Возможность прихода к власти в современных условиях левой политической силы на основе профсоюзного движения доказывают примеры Партии Труда и Лулы да Сильва в Бразилии (см., например, здесь) и Эво Моралеса в Боливии. По мере роста влияния или после прихода к власти они смещались вправо, но это лишний раз доказывает, что для действительного продвижения классовых интересов такие движения должны иметь чёткую стратегию, программу и план преобразований, а главное — требовательный и идейно устойчивый актив, которые будет добиваться от верхов их выполнения.

Об отличиях работы с рабочим движением, профсоюзной работы и органайзинга

Прежде чем далее рассмотреть возражения против работы в профсоюзах, определимся с понятиями. Когда левые начинают спорить о рабочем движении, зачастую можно услышать, что как взаимозаменяемые используются понятия работы с рабочим движением, профсоюзной работы («профсоюзки») и органайзинга. Разберёмся, насколько это корректно.

Работа с рабочим движением — это любая работа, которую коммунисты ведут для усиления своего влияния среди рабочих. Работа в профсоюзах — только одна из форм такой работы.

Другие возможные формы:

• работа с трудовыми коллективами, стихийно борющимися с какими-то проблемами без объединения в профсоюз;
• работа в рабочих центрах, оказывающих рабочим консультации и юридическую помощь, проводящих обучение;
• работа в рабочих партиях и коалициях, продвигающих политические требования рабочего движения;
• работа в организациях взаимопомощи рабочих (потребительские кооперативы, кассы взаимопомощи);
• работа в сфере досуга и образования (образовательные кружки, клубы, спортивные сообщества).

Многие из этих форм работы в сегодняшних российских условиях малоэффективны. Тем не менее, работа в профсоюзах — важная, но не единственная форма и ошибочно всю работу с рабочим движением сводить к работе в профсоюзах.

Что такой органайзинг? Органайзинг — это метод (или система методов) строительства организованного и демократического коллектива. И это не модное слово для того, чтобы назвать любую организаторскую работу.

Не все профсоюзы используют органайзинг как метод. Множество профсоюзов построены по сервисной модели: актив профсоюза помогает рабочим, но не вовлекает их в профсоюзную работу. В каких-то профсоюзы вместо органайзинга используют подход мобилизации: лидеры профсоюза через яркие выступления и печать мобилизуют массы рабочих на решение какой-то проблемы.

Нельзя даже сказать, что органайзинг — подход, господствующий в рабочем движении. Скорее, это подход, который наиболее активная и передовая часть рабочего движения пытается внедрить, чтобы вытащить профсоюзное движение из глубокого кризиса.

Кроме того, органайзинг используется не только профсоюзами. Органайзинг может быть методом работы социальных, экологических, политических и иных движений. И здесь происходит взаимообогащение: социальные движения заимствуют опыт профсоюзов, используют практики органайзинга. А профсоюзы, в свою очередь, могут заимствовать идеи из практики социальных движений.

Так что работа в рабочем движении, работа с профсоюзами и органайзинг — совершенно разные понятия. Вполне рационально на данном этапе из всех форм работы рабочим движением ограничиваться работой в профсоюзах, а при работе в профсоюзах продвигать профсоюзный органайзинг как метод. Но при этом нужно понимать, что такое сужение форм работы — вынужденное в условиях дефицита ресурсов. И рано или поздно должны будут появиться другие формы работы с рабочим движением, а органайзинг коммунистами должен будет применяться не только в профсоюзах, но в социальных и политических движениях.

Преимущества органайзинга

В чём же преимущества органайзинга как метода построения профсоюзов и работы коммунистов вообще?

1. Это не умозрительный метод, а обобщение огромного практического опыта. И действенность этого метода подтверждается успехами профсоюзов, организованных по этой модели (например, американские профсоюзы учителей, работников Amazon и Starbucks¹³). В России у рабочего движения мало своего положительного опыта и тем важнее внедрение и адаптация зарубежного положительного опыта, сформированного десятилетиями борьбы.

2. Органайзинг предполагает демократическую организацию коллектива¹⁴, вовлечение как можно более широких масс в борьбу, уменьшение роли бюрократии. Всё это очень полезно для перехода масс к политической борьбе, развития радикализма, формирования демократических органов общественного управления после революции. Да и для демократического построения партии с вовлечёнными членами это тоже важно.

3. Методы органайзинга, как уже говорилось, применимы не только к организации профсоюза, но и к построению социальных и политических движений. Знания подходов органайзинга и практический опыт их применения могут быть использованы коммунистами как для развития других буферных организаций, так и для развития своей партии. То есть концентрируясь на работе в профсоюзах как на наиболее приоритетном направлении работы, мы не обрекаем другие направления работы на забвение, а наоборот — создаём условия для их развития в будущем. Развиваем кадры, которые смогут развернуть работу по другим направлениям уже со знанием дела.

Например, подходы бесед один на один, работы с возражениями, «прививок» отлично подходят и для вовлечения людей в партию.

4. Органайзинг опирается на использование и развитие социальных связей. В его основе не массовая печать и митинги, а беседы один на один и построение сетей человек-человек. Эти методы работают даже в условиях жёсткого репрессивного аппарата, когда независимые СМИ и публичные акции фактически запрещены. Что в условиях фашизации как России, так и мира в целом, очень важно.

Есть у органайзинга и недостатки. Это медленный способ организации, который опирается на постепенное формирование глубинной структуры связей между людьми. Да, такой работе сложнее помешать, а выстроенный коллектив просуществует дольше. Не зря у органайзеров есть пословица: «длинный путь — это короткий путь». Но при этом необходимость долгой работы приводит к тому, что:

• активисты долго не видят заметных результатов своего труда, что бьёт по мотивации и многих заставляет искать какие-то другие пути;
• скорость роста организации сильно ограничена, а сам рост требует больших вложений времени;
• органайзинг плохо работает в коллективах с высокой текучкой, где социальные связи не успевают сформироваться.

Поэтому мы ориентируемся на органайзинг не потому, что это «модно, стильно, молодёжно», а потому, что в современных условиях все попытки мобилизовать людей обанкротились. Несмотря на наличие значимых проблем (вроде повышения пенсионного возраста), несмотря на наличие, например, у КПРФ немалых ресурсов на агитацию и мобилизацию людей, в России протесты имеют крайне скудный масштаб.

И ориентация на органайзинг — это не оттого, что быстро и эффективно работать не хочется, а хочется долго и напряжённо. Это оттого, что нет желания повторять из раза в раз одни и те же действия, которые не приносят результата.

Вернёмся же к возражениям против работы коммунистов в профсоюзах.

«Профсоюзы сегодня — это сервисные организации»

Верно, в России «сервисных» профсоюзов, пожалуй, большинство. Но из этого не следует, что другие профсоюзы отсутствуют вовсе или что их возникновение невозможно. Бывает, что в стране вообще есть только фашистские профсоюзы, а все прочие запрещены и разгромлены. Это означает лишь, что коммунистам нужно искать эффективные в данных условиях способы работы.

Не так важно, называются ли сервисные организации профсоюзами, могут ли организованные коллективы рабочих официально называться профсоюзами. Важно лишь то, что организованные коллективы рабочих — это годная основа для работы коммунистов со своим классом.

«Профсоюзы неэффективны, забастовку провести по закону невозможно, лучше работать с социальными и экологическими движениями»

Верно, что в России сегодня профсоюзы неэффективны, а законодательство и правоприменительная практика не способствуют проведению забастовок.

Однако что-то подсказывает, что если в самых разных современных странах профсоюзы могут формироваться, развиваться и проводить забастовки, не всё так безнадёжно. Уж не настолько в России уникальные условия, чтобы всерьёз считать, что в России профсоюзы ничего добиться не могут. Как минимум, утверждающим такое стоило бы привести конкретные условия, которые настолько принципиально отличают Россию от других стран.

Да и рабочая борьба не сводится к забастовкам. Акцент на забастовках может быть даже вреден — есть много других методов давления на работодателя, менее рискованных и сложных.

Что касается проведения законных забастовок, то и здесь ситуация сложнее. МПРА как-то удавалось проводить законные забастовки несмотря на попытки работодателя их признать незаконными, например, на Форде. Также есть различные методы обойти жёсткое законодательство: «веер Лесика», «итальянская забастовка», замедление работы и т. д.

Наконец, опыт стран, где независимые профсоюзы и забастовки запрещены в принципе (например, Китая или Казахстана), подсказывает, что жёсткие репрессивные законы не могут воспрепятстовать проведению забастовок. Они лишь предъявляют повышенные требования к солидарности борющихся рабочих, к их решительности защищаться от репрессий.

Что касается социальных и экологических движений, то работать в них коммунистам, конечно, можно. В них немало уже «заряженных» людей, получающих опыт организованной борьбы, в то время как трудовые коллективы вне конфликта представляются инертными. Но простота этой работы относительно работы в профсоюзах обманчива. Следует учитывать, что:

• активисты социальных и экологических движений в российских условиях обычно мобилизованы лишь одной конкретной проблемой; когда проблема тем или иным образом разрешается (победой или поражением движения), движение распадается, не имея возможности переключиться на другую проблему; и за характерное время жизни такого коллектива лишь очень немногие могут успеть дозреть до коммунистических взглядов, при этом влияния на массу у дозревших уже не будет;

• в этих движениях люди не объединены по классовому признаку — несмотря на значительную долю пролетариев, активную роль в движении могут играть представители мелкой и даже средней буржуазии (Евгения Чирикова — характерный пример); а это значит, что классовое сознание в рамках этого опыта развивается гораздо слабее;

• противник таких движений — нередко не капиталист, а государственный чиновник, что также отвлекает внимание людей от классовой повестки и усложняет формирование классового сознания;

• у этих движений часто нет серьёзных рычагов экономического давления: они могут на долгий срок заморозить начало стройки, но далеко не всегда это приводит к значимым прямым потерям капиталиста;

• работа с трудовыми коллективами легко масштабируется и распространяется «вширь», поскольку проблема защиты трудовых прав и экономических интересов — общая для подавляющего большинства городов и регионов страны. Ситуация с экологическими и социальными проблемами может сильно отличаться в разных регионах. И где-то эти проблемы вообще могут быть не настолько актуальными, чтобы сильно беспокоить массы, побуждая их к активной деятельности. Политическая деятельность, нацеленная на долгосрочную перспективу и на общероссийский масштаб, может основываться только на решении проблем, которые важны для людей, живущих в любой точке страны. В долгосрочной перспективе самые важные проблемы — те, которые затрагивают материальные интересы, а поскольку большинство населения страны составляют наёмные работники (а их большинство, в свою очередь — рядовые работники, не имеющие привилегий), вопросы трудовых прав и трудовых отношений практически всегда будут стоять на первых местах.

Поэтому личный опыт и наблюдение за другими левыми приводит нас к мысли, что экологические и социальные протесты в большинстве случаев отнимают много сил и не приводят ни к какому осязаемому результату. И в этом плане они не лучше трудовых конфликтов.

«Профсоюзы неэффективны, потому что неквалифицированных рабочих легко заменить, а квалифицированные прикормлены»

Ещё один вариант аргументации бесперспективности работы в профсоюзах в современных условиях. Подробнее его можно изложить так:

В местах, где для создания профсоюзов есть условия в виде плохих условий труда, нет смысла бороться, так как используется неквалифицированный труд и бастующих рабочих легко заменить.
В местах, где используется труд высокой квалификации и забастовка будет чувствительной, нормальная зарплата и рабочие не готовы идти на борьбу.
В обоих случаях профсоюзы не работают и не нужны.

Здесь верно отражены две реальные проблемы организации рабочих. Эти проблемы — следствия основных способов борьбы буржуазии против рабочих: увольнения/запугивания и подкупа. И они же отражают реальное расслоение рабочего класса, где на одном полюсе неквалифицированные и бесправные рабочие, на другом — квалифицированная «рабочая аристократия».

Ошибочно здесь то, что такое положение дел представляется каким-то новым явлением, связанным то ли с гиг-экономикой и прекарной занятностью, то ли с развитием производительности труда. Хотя на деле это как раз «хорошо забытое старое» — с этим рабочее движение сталкивалось со времени своего появления и вытеснения квалифицированных средневековых цеховых мастеров мануфактурными рабочими.

То есть такой аргумент был бы обоснован, если бы было показано, что в этом плане положение дел принципиально изменилось со времён, когда рабочее движение активно росло и добивалось успехов.

Также не всё однозначно для неквалифицированных рабочих. Лёгкость увольнения таких рабочих означает, что для них единственным способом бороться за своим права будет постараться ограничить эту лёгкость. Для чего им потребуется монополизировать предложение рабочей силы на рынке труда, то есть создать профсоюз и как можно шире распространить его охват. Это сложная, но не невозможная задача.

В их распоряжении есть немало средств не дать себя уволить или добиться восстановления. И есть возможности строить профсоюз так, чтобы высокая текучка не рушила солидарность между рабочими. Например, профсоюз может объединять рабочих региона независимо от предприятия. А представители профсоюза могут систематически работать со всеми приходящими на предприятие людьми.

Сложность профсоюзной работы в тех или иных условиях не означает её неэффективности и бесперспективности.

В случае с квалифицированными рабочими «прикормленность» также относительна. Даже если зарплата их устраивает, есть и другие проблемы с условиями труда. Например, работодатель часто стремится сократить число дорогих рабочих и принуждает их к переработкам. А также не очень-то стремится индексировать зарплату вслед за инфляцией, особенно в кризисные периоды. И эти неглупые рабочие замечают, что, если они пассивны, их привилегированное положение постоянно ухудшается.

Кроме того, такой взгляд сводит положение рабочих к крайностям. Хотя на деле бо́льшая часть рабочих мест находится где-то посередине: положение рабочих не так уж безоблачно, а заменить их не так уж и легко.

«Чтобы работать в профсоюзах, нужно научиться самоорганизации, а это лучше сделать в рамках гражданской самоорганизации и т. п.»

Возражение первое тем, кто так считает: сколько времени своей активной работы на коммунистическое движение вы готовы гарантировать? 5-10 лет? Или через пару лет есть риск выгореть или уйти в решение семейных проблем? А сколько из этого гарантированного времени вы готовы учиться самоорганизации по одному направлению, а потом работать по рабочему направлению? Так, чтобы успеть переучиться и довести дело до какого-то результата? Рискнём предположить, что за этим возражением нет настолько долгосрочного плана действий. Скорее тут подходит шутка, что «отложим» — это худшая форма отказа.

Второе возражение: допущение, что именно этот опыт необходим для работы в профсоюзах, ни на чём не основано. И звучит оно как: «чтобы лечить сердце, нужно научиться вначале лечить желудочно-кишечный тракт». Из другого направления можно извлечь ценный опыт. Но не весь опыт универсально применим и многое из работающего в одной сфере неприменимо в другой, а бездумно переносить подходы попросту вредно.

Чтобы научиться работать в профсоюзах, есть книги, есть курсы обучения, есть опыт профсоюзников. Многое из этого публикуется «Факелом», что-то передаётся на закрытых мероприятиях, но тоже доступно тому, кто хочет организовывать профсоюзы. Начинать с нуля не придётся.

«Работа с рабочим движением — это хождение к проходным, что мало отличается от пикетов и митингов, так же неэффективно и небезопасно»

Такое утверждение выдаёт слабое знакомство с тем, как эта работа происходит. Верно, что внешний органайзинг¹⁵ на предприятии может начинаться с методичного хождения к проходным с газетами. Однако, как уже говорилось, газеты в данном случае — это не столько средство агитации, сколько повод для знакомства и общения. А знакомиться можно не только с газетой — можно разговориться с людьми в курилке, на остановке, в ближайшей столовой и т. д. Просто через это познакомиться и завести разговор о положении рабочих на предприятии заметно сложнее.

Можно ли сказать, что общение с людьми один на один «мало отличается от пикетов и митингов», пусть судит читатель.

Что касается эффективности, то несколько обученных человек на проходной за 15-30 минут раздачи стабильно берут 1-2 контакта рабочих. На этом задачи похода к проходным исчерпаны и наступает время личного общения с людьми.

Сколько контактов в современных российских условиях может собрать участник пикета или митинга — попробуйте представить сами. По нашему опыту около нуля. Хотя, учитывая специфику российской «свободы собраний», есть шансы уехать в ИВС и познакомиться с кем-то там.

Кроме того, внешний органайзинг — это лишь малая часть работы в рабочем движении. Он актуален либо для организаций, у которых вообще нет контактов в трудовых коллективах, либо в ситуации, когда по стратегическим соображениям целесообразна работа на данном предприятии, где нет ещё контактов подходящих людей,

«Работа в профсоюзах опасна: могут посадить или переломать ноги»

Могут. Сотню лет назад в США на рабочих и с аэроплана могли бомбу сбросить (кому интересно, почитайте про битву у горы Блэр). Любая деятельность, которая угрожает господствующему классу, опасна.

Но любая опасность относительна: в России в год сейчас в ДТП погибает около 15 тыс. человек. От участия в профсоюзной деятельности… пожалуй, можно найти лишь несколько единичных случаев за все постсоветские десятилетия. Поэтому, если вы не испытываете паники, садясь в автомобиль, не стоит паниковать и вступая в профсоюз.

Задержания и даже уголовные дела, как показывает практика, случаются не так уж часто. Осторожно раздавать легальную рабочую газету, пожалуй, безопаснее, чем неосторожно пить пиво во дворе или неосмотрительно репостить что-то неблагонадёжное в соцсетях.

В современных условиях, когда правящий режим стремится подавить любую независимую политическую активность, фокус на накопление влияния в области профсоюзной деятельности, безобидной для политического режима в ближайшей перспективе, позволит сделать работу более безопасной относительно открытых политических протестов. В том числе и в силу того, что для работников репрессивных органов банально проще и удобнее «сшить» дело за публичный политический активизм, чем вымучивать состав преступления из защиты трудовых прав.

Здесь показателен пример царской России, когда для жандармов основной целью были не социал-демократы, которые занимались как будто бы менее опасной агитацией среди рабочих, а эсеры и другие последователи народовольцев, которые организовывали покушения и поднимали бунты.

Как раз параллельная публичная оппозиционная политическая деятельность профсоюзного активиста может дать возможность капиталистам расправиться с ним (как показывает пример Кирилла Украинцева из профсоюза «Курьер»). И конечно, как и в любом деле, в профсоюзной деятельности важно соблюдать требования безопасности: понимать возможные способы противодействия работодателя, не подставляться, не лезть в конфликт, не выстроив сильный коллектив, способный держать удар.

«Работа с рабочим движением требует больших ресурсов»

Конечно, классно держать нескольких органайзеров и юристов на зарплате, а под рукой иметь забастовочный фонд. Но на практике достаточно гораздо меньших ресурсов.

Юристы уже есть у независимых профсоюзов и можно обращаться к ним. Походы к проходным, беседы с рабочими и многое другое вполне могут выполнять активисты в свободное от работы время.

Хотя, когда трудовой конфликт идёт активно, иметь освобождённого работника-органайзера, готового быстро отреагировать, очень ценно.

Ну и на практике начать работу с предприятием могут 3-4 человека. А коллектив из 10-15 человек уже может вести работу с несколькими, причём без всяких спонсоров.

«Пропаганда в медиа и марксистские кружки привлекают тех же рабочих, только с большей эффективностью, чем работа в профсоюзах»

Верно, что если рассматривать чисто количественную сторону, эффект от медиа и кружков¹⁶ на единицу затраченных усилий на порядки выше, чем от работы в профсоюзах. Сотни часов работы могут приносить десятки и даже сотни новых сочувствующих коммунистическим идеям.

Но есть и качественная сторона дела. Для политических изменений важна способность людей действовать. Политические симпатии коммунистическим идеям — это необходимое, но не достаточное условие способности действовать.

Набрать сочувствующих можно, действительно, малыми силами. Но дальше эти сочувствующие должны перейти от потребления контента к действиям, втянуться в революционную деятельность. Они должны не только понять сами, но и суметь убедительно объяснить другим, как действительно можно добиться перемен. А для этого нужен опыт борьбы, простые обещания и абстрактные рассуждения не очень убедительны.

Наконец, сочувствующие коммунистическим идеям должны иметь связи с массами тех, кто скорее готов довериться и пойти за авторитетом, чем разбираться в теории и политике.

Здесь уместно процитировать рассуждения А. И. Кремера в популярной среди дореволюционных социал-демократов брошюре 1894 г. «Об агитации». В своё время социал-демократы пошли по пути «черпания» наиболее прогрессивных рабочих в революционные кружки и столкнулись с проблемами этого подхода, которые очень похожи на то, что можно наблюдать в кружковом движении сегодня. Кремер пишет:

«С одной стороны, при этой системе пропаганды масса оставалась совершенно в стороне, на нее смотрели как на материал, из которого надо черпать, и черпать по возможности больше. Это черпанье роковым образом ослабило интеллектуальные силы массы, лучшие элементы отнимались у нее, и она лишалась таких людей, которые и без всякого сознания, по своему умственному и нравственному превосходству, служили ей прежде и могли служить вожаками и передовыми бойцами в чисто стихийной борьбе ее за существование. С другой стороны, эти лучшие элементы пролетариата образовали особую группу людей со всеми признаками, характеризующими нашу революционную интеллигенцию, обреченную на вечно кружковую жизнь и деятельность, с неизбежно вытекающими отсюда результатами.
Убедившись в том, что дальнейшее выуживание единиц из массы становится все труднее (а такой момент должен непременно наступить), рабочие интеллигенты становятся в тупик, задумываются над причинами затруднения и естественно склоняются или к мысли, что виной неуспеха их деятельности является недостаточная степень их собственного развития, или же к убеждению, что у нас еще не созрели условия рабочего движения. В первом случае они заключают, что надо учиться и учиться, и потом уже идти передавать свои взгляды массе; во втором — они, если не кончат полным разочарованием, примирением с действительностью, все крепче замыкаются в свои кружки, занимаются самоусовершенствованием вплоть до минуты, когда само собою, без их содействия, имеющее наступить поднятие культурного уровня массы сделает ее способной понимать их проповедь. В том и другом случае подобные результаты пропаганды являются несомненным минусом в деле поднятия классового самосознания русского пролетариата.
Чем более будут в умственном и нравственном отношении совершенствоваться рабочие-социалисты, тем более они будут удаляться от массы, тем более действительность будет уходить из-под их ног, и в решительный момент, когда то или иное событие приведет в движение рабочую массу, она и рабочие-социалисты будут стоять чуждыми друг другу и даже враждебными друг другу. Трудно предвидеть, к чему это может повести, но история Европы показывает, что при таком положении вещей, когда назреют условия для движения рабочей массы, а истинные представители ее интересов окажутся ей чуждыми, она найдет себе других вождей — не теоретиков, а практиков, которые поведут ее в ущерб делу ее классового развития. Для социал-демократа такая перспектива не может не представляться весьма опасной.
Пропаганда среди рабочих для того только, чтобы вербовать социализму новых единичных приверженцев, нисколько не отличается от пропаганды среди интеллигенции для той же цели; впрочем, как выше показано, подобная пропаганда имеет и прямо вредную сторону — она ослабляет интеллектуальные силы массы. Создавая рабочую социалистическую интеллигенцию, оторванную от массы, мы вредим делу развития пролетариата, вредим своему собственному делу».

Не стоит и противопоставлять друг другу агитпроп в медиа, марксистские кружки и работу в рабочем движении. Наша задача не выбрать какое-то одно, самое эффективное, направление деятельности. Мы должны выстроить все эти направления в систему работы, когда результаты одного помогают развивать другое. И привлечённые медийной пропагандой сочувствующие не остаются сидящими на диване источниками лайков и донатов, а включаются в партийную работу, прежде всего, в рабочем движении. И не отрываются от массы, замыкаясь в левацкой тусовке, а наоборот — активнее обрастают связями в массах.

«Рабочие не могут сейчас быть источником кадров для организации, нужно идти к служащим и студентам»

Предполагается, что служащие-интеллигенты¹⁷ и студенты сегодня наиболее активно стремятся в левые коллективы и организации, а значит, их проще всего привлечь в коммунистическую организацию. А уже на какой-то последующих стадий развития организации/партии, когда в ней будет достаточно членов, можно переходить к созданию сети сторонников среди более инертных рабочих.

Такой взгляд предполагает, что массы — не имеющее структуры множество индивидов. И агитпроп может в тех или иных условиях этих индивидов «заражать» нужными идеями, превращая в сторонников коммунистической организации¹⁸.

Из такого представления закономерно следует, что развитие организации требует количественного роста, добавления новых индивидов. И для этого логично агитировать тех, кто с большей вероятностью готов вступить.

Но такой взгляд не учитывает наличие у масс структуры социальных связей. Связей, которые могут развиться в связи организационные. В том числе внутри и вокруг коммунистической организации.

Соответственно, задачи организации состоят не только и не столько в «заражении» нужными идеями, сколько в выстраивании нужных организационных связей внутри и вовне.

И возможности по решению таких задач не увеличиваются от чисто количественного роста рядов организации. Ведь организация — не механизм и не колония одноклеточных, она больше похожа на развивающийся организм.

И её возможности развиваются в зависимости от того, какие задачи она себе ставит и решает. Будут это слишком сложные задачи — организация не справится и погибнет. Будут слишком простые и привычные — стагнирует.

Итак, пусть перед нами коллектив студентов и служащих. Студенты — люди с минимальным опытом организационной и вообще коллективной деятельности, зачастую недостаточно социализированные. Служащие бывают разные, но у многих слоёв интеллигенции род занятий воспитывает индивидуализм и не воспитывает дисциплину и навыки коллективной работы.

То есть мы имеем коллектив, которому трудно организовать и приучить к дисциплине даже самих себя, не то что кого-то вокруг себя.

И это нормальная ситуация. То, что кадровый состав на ранних этапах будет включать много студентов и служащих, — естественно. И вряд ли что-то можно возразить коллективу, у которого есть чёткое понимание, при достижении какой численности он переходит к организации рабочих. Однако если такое понимание есть, значит и возражения против работы коммунистов в рабочем движении нет — есть только убеждённость в неготовности к этому данного конкретного коллектива.

Но предположим, что с минимальной самоорганизацией коллектив справился. Будет ли он развиваться дальше? Зависит о решаемых задач.

Группа студентов и интеллигентов, которая решает задачи, привычные именно для студентов и интеллигентов (обучение, работа с текстами и мультимедиа), будет воспроизводиться в том же виде, закрепляя это в культуре. Такая деятельность в минимальной степени требует коллективной работы, прощает слабую дисциплину, необязательность и неорганизованность, замыкание в своём круге общения.

Такая группа даже среди студентов и интеллигентов будет притягивать и вовлекать людей, которым по душе именно это, а не деятельных людей, готовых организовывать других. И в итоге группа рискует стагнировать в отношении организационных возможностей, да ещё и начать оправдывать такое положение «теоретически» независимо от действительно актуальных для коммунистов задач.

К сожалению, люди в таких группах зачастую не осознают, насколько даже самые базовые задачи по организации борющегося коллектива более требовательны к дисциплине, к навыкам и культуре участников.

Поэтому задачи по организации рабочих, хоть могут и не давать быстрого кадрового притока, важны с точки зрения развития организации. В том числе из-за рисков, которые несёт то самое преобладание среди коммунистов служащих и студентов.

При этом успехи в построении организации интеллигентов никак не привлекают рабочих. Но вот успехи в организации рабочих как раз могут показать наиболее прогрессивным интеллигентам силу данной организации и привлечь их в её ряды. Таким образом работа в рабочем движении не препятствует привлечению студентов и служащих, а помогает привлечь лучших из них.

«Агитационные походы на проходные — хвостизм, желание влиться в стихийную борьбу»

Безусловно, среди современных российских левых популярен подход: узнать про обострение трудового конфликта и прибежать туда «поддерживать» и «агитировать». На деле же они не могут оказать ни серьёзной поддержки, ни найти среди протестующих рабочих новых сторонников.

Работа в такой форме заслуживает ярлыка «хвостизм» и жёсткой критики. Однако это не значит, что невозможна другая работа с рабочими, в том числе и на проходных.

Как раз подход органайзинга предполагает, что в качестве объекта выбирается не точка горячего конфликта, а предприятие, которое лучше других подходит для работы по совокупности из нескольких критериев. И начинается работа у проходных не с агитации, а со знакомства и взятия контактов рабочих. Газета, которая может использоваться при этом, — не средство агитации, а повод для знакомства и последующего общения о проблемах рабочих на предприятии.

В этом процессе органайзер не встраивается в хвост стихийного движения. Наоборот, он возглавляет процесс организации трудового коллектива. Он вскрывает зреющее стихийное недовольство и направляет его не на бунт, а на постепенную осторожную организацию коллектива. Это не романтический порыв влиться в борьбу, а методическая, даже рутинная работа на будущий результат, на то, чтобы вспышка гнева стала не стихийным бунтом, а хорошо спланированной и организованной кампанией с чётким пониманием целей и средств их достижения.

«Рабочее движение должно сначала развиться само, нет смысла ему помогать» или «рабочие сами знают, как им организоваться, не нужно думать, что вы умнее их»

Особенно прекрасно, что работу с рабочими одни критики упрекают в хвостизме, а другие — в прямо противоположном — в попытках «тянуть за уши рабочее движение, чтобы оно выросло».

В руководстве РКРП доводилось встретиться даже с такой позицией: «Не дело коммунистов разбираться в трудовых правах. Рабочие сами должны организоваться в профсоюз, а наше дело их возглавить».

Утверждение «рабочие сами знают, как им организоваться, не нужно думать, что вы умнее их» основано на слабом знакомстве с действительным состоянием российского рабочего движения. Как раз российские рабочие не имеют толком опыта успешной борьбы, имеют очень ограниченные возможности этой борьбе научиться и когда доходят до столкновения с работодателем постоянно совершают одни и те же ошибки. Так что «сами знают» просто неверно.

Конечно, коммунистам не стоит думать, что они умнее рабочих, на основании знакомства с классиками марксизма и знания, что по ТК РФ профсоюз могут организовать три человека. Такие советчики рабочему движению совершенно не нужны. Но ведь ничто не мешает коммунистам изучить опыт боевых российских и зарубежных профсоюзов, в том числе уже написанные учебники по профсоюзному органайзингу. Переняв и переработав имеющийся опыт, к рабочим уже можно приходить с отработанными на практике советами, как не наломать дров. Вот конкретный способ, как можно оказать существенную пользу рабочему движению.

Позиция «рабочее движение должно сначала развиться само, нет смысла ему помогать» является следствием здравой и подтверждённой практикой мысли: если немногочисленные коммунисты пытаются за рабочих изображать рабочее движение, получается только имитация. Но из этой мысли абстрактные размышления делают неверные обобщения.

Во-первых, рабочее движение начинает выглядеть чем-то абсолютно стихийным, на что повлиять никак нельзя. Выше мы видели, что на самом деле это не так, и повлиять на него можно. Трудовой протест может сразу запнуться на типичных ошибках, проиграть борьбу и создать в коллективе ситуацию «выжженной земли», когда рабочие имеют негативный опыт и боятся пикнуть. А при участии коммунистов, передающих опыт других рабочих, могут быть достигнуты хотя бы частичные успехи. При этом как трудовым коллективом, так и коммунистами будет получен новый опыт, который позволит сделать чуть больше в следующий раз. А пример этой борьбы может быть толчком для другого коллектива, который без этого побоялся бы что-то делать. И практика «Факела» подтверждает, что привнесённый опыт действительно имеет значение для результатов борьбы.

Во-вторых, коммунисты не пытаются «развить рабочее движение», они развиваются вместе с ним. В силу масштаба рабочего движения и множества стихийных факторов, влияющих на его развитие, коммунисты не могут ставить себе достижимые цели по его развитию. Но это не значит, что, участвуя в рабочем движении, коммунисты не могут использовать каждый шаг его развития для развития движения коммунистического.

Что касается альтернативы развитию коммунистического движения вместе с рабочим, читатель сам может оценить, насколько реалистичны мечты прийти и разом возглавить рабочее движение только благодаря книжному знанию марксистской теории и навыкам участия в споре. При том в условиях, когда это движение годами развивалось без коммунистов, зато с участием различных буржуазных сил от КПРФ до навальнистов.

Ну и для иллюстрации, что мы тут не придумали ничего нового, цитата Ленина из статьи «О стачках»:

«…стачки успешно проходят только там, где рабочие уже довольно сознательны, где они умеют выбрать время для стачек, умеют предъявить требования, имеют связи с социалистами, чтобы добывать листки и брошюры. А таких рабочих еще немного в России, и необходимо направить все силы на то, чтобы увеличить их число, чтобы познакомить с рабочим делом массы рабочих, познакомить их с социализмом и рабочей борьбой. Эту задачу должны взять на себя социалисты и сознательные рабочие вместе, образуя для этого социалистическую рабочую партию»¹⁹.

«Профсоюзы — это форма бизнеса, который выгоден только тем, кто находится у руля»

Удивительно, но и такое утверждение встречалось в ходе общения с представителями левых взглядов. Хотя, казалось бы, это настолько избитый антипрофсоюзный миф, распространяемый капиталистами, что в левой среде даже провокатор должен постесняться его повторять, опасаясь быть побитым, изгнанным и навсегда нерукопожатным. Тем не менее разберём и это.

Разумеется, профсоюзная бюрократия может использовать профсоюз как форму бизнеса. Если в профсоюзе слабы демократические институты, бюрократия может сторговаться хоть с работодателем, хоть с его конкурентами. В США одно время немало профсоюзов и вовсе были под крылом мафии, которая использовала угрозу забастовок как средство для рэкета.

Однако обобщать и говорить «все» вместо «некоторые» — это грубое передёргивание и попытка измазать грязью героическое рабочее движение, которое смогло добиться для нас нормы восьмичасового рабочего дня, охраны труда и множества других облегчающих жизнь прав.

Чтобы предотвратить сговор бесконтрольной профсоюзной бюрократии, необходимо развивать профсоюзы как демократические, вовлекать в принятие решений как можно большее число членов. И это одна из задач коммунистов, работающих в профсоюзах, а не повод этой работы не вести.

«В условиях экономического спада работа в рабочем движении обречена на провал»

Верно, что условиях экономического спада рабочим тяжелее использовать экономическое давление на работодателей. Когда заказов мало, сокращение производства не так сильно бьёт по нему, а непокорных уволить проще. Кроме того, для рабочих риск увольнения становится более серьёзным, т. к. найти новую работу будет сложнее.

Однако это не означает, что всё пропало. Во-первых, экономический спад влияет на разные отрасли по-разному. Есть производство товаров с неэластичным спросом, на которые кризис не оказывает сильного влияния. А какие-то отрасли могут испытывать рост: например, экономические санкции или девальвация национальной валюты могут приводить к развитию импортозамещения в ряде отраслей. Переориентировать работу с депрессивных отраслей — это не то же самое, что вовсе от неё отказаться.

Во-вторых, рабочая борьба — это не всегда борьба за какие-то серьёзные уступки, в ходе которой проводятся забастовки. Рабочие вполне могут бороться за какое-нибудь копеечное улучшение, облегчающее им жизнь. И делать это не через экономическое давление, а через психологическое или юридическое. Арсенал возможных способов давления профсоюзов шире, чем думают далёкие от рабочей борьбы люди.

В-третьих, периоды кризисов и оживления при капитализме цикличны. А органайзинг требует времени. Начав сегодня работу с коллективом, можно подвести его к более или менее дееспособному состоянию как раз к следующему периоду подъёма.

Также не следует забывать, что экономический кризис — это не только проблемы и риски, но и возможности. Жизнь рабочих становится тяжелее и они чаще задумываются о проблемах на работе: зарплаты не хватает, сокращения приводят к переработкам, предприятие грозят закрыть и т. д. Иногда это приводит к стихийным бунтам. Например, протесты рабочих в Казахстане 2021 г. были вызваны прежде всего перспективой закрытия предприятий и массовых сокращений. А в России кризис 1990-х гг. привёл к знаменитой «рельсовой войне» шахтёров с требованиями вплоть до национализации предприятий и отставки президента.

Зачастую рабочие борются не за улучшение своего положения, а против его ухудшения (невыплаты зарплат, их снижение и сокращение рабочих мест составляют абсолютное большинство среди причин трудовых конфликтов в России). И такая борьба как раз обостряется в кризисы. То есть организовывать рабочих можно и вокруг такой борьбы, но для этого важно подключаться к ней не тогда, когда ухудшения уже произошли и борьба началась, а когда ситуация ещё относительно стабильна, но есть признаки ухудшения и есть время подготовиться.

Более того, всеобщий характер кризиса подводит рабочих к мысли, что проблема не в конкретном предприятии, а в системе в целом, с чем могут работать коммунисты, даже если непосредственная организация экономической борьбы не очень складывается.

Наконец, в кризис может быть тяжело не только рабочим, но и капиталистам. Если предприятие с трудом выживает, проще нащупать болевую точку и пригрозить надавить на неё, если работодатель не пойдёт на посильные уступки. Например, не получится надавить, когда завод стоит без заказов. Но когда приходит спасительный заказ, сама угроза его срыва может быть действенной.

«В условиях войны нет возможностей для экономической борьбы, а люди политизированы и лучше вести пропаганду, отталкиваясь от военно-политической ситуации»

Легче ли в условиях войны вести политическую пропаганду против режима (если не учитывать военную цензуру, а только восприимчивость людей)? В ситуации, когда страна начала агрессивные военные действия и терпит неудачи на фронте, пожалуй, что легче. В зависимости от взглядов собеседника можно обращаться либо к агрессивному характеру войны в интересах крупного, слившегося с государством капитала, к нетерпимым полицейщине и милитаризму; либо к неспособности и нежеланию режима добиться заявляемых благородных целей защиты русскоязычного населения и денацификации Украины.

Проблема заключается в следующем шаге пропаганды, в положительной программе коммунистов, в ответе на вопросы «что вы предлагаете?» и «как можно что-то изменить?». Люди на опыте убедились, что выборы ничего не решают, что толпу на митингах успешно разгоняет ОМОН, что даже одиночные проявления нелояльности жёстко караются. И даже если президента удастся прогнать массовыми выступлениями, в результате народу жить лучше не будет.

У организации, которая ведёт работу в рабочем движении, используя органайзинговый подход, ответ на эти вопросы есть. Мы можем честно признать, что люди совершенно справедливо разочарованы в известных им способах борьбы, что всё это действительно не работает. Мы можем указать, что в такой ситуации нет короткого пути, что требуется методичная работа, в ходе которой:

• выстраиваются связи между людьми, которые хотят что-то изменить;
• рабочие организации создаются на крупных предприятиях промышленности, транспорта, связи и прочей инфраструктуры — такие организации уже получают огромную власть;
• связи политической организации становятся всё более широкими, проникают в среду силовиков, в среду безработных, которым нечего терять;
• люди в профсоюзах, движениях и политической организации учатся демократически принимать решения, не надеясь на дядю, который всё решит за них;
• на первых успехах рабочего движения люди обретают надежду и понимание, что в руках простых людей тоже есть сила и перемены в их интересах возможны.

И уже в этих условиях можно будет ставить вопрос об изменении политической системы. Причём не о смене одного царя на другого или одной банды на другую. А о смене всей системы на демократическую власть трудящихся. И это будут не пустые мечтания, так как к тому моменту уже будет построена политическая сила.

Не ведя глубинную работу по организации рабочих, не имея под рукой примеров продвижения этой работы, такого ответа дать нельзя. Можно лишь дать неопределённую надежду на взрыв народного негодования, который по какой-то счастливой случайности не будет ни подавлен более организованными силами, ни возглавлен конкурирующей группой российских или даже заграничных капиталистов.

Надежды на то, что в условиях глубокого кризиса массы обратятся за ответами и руководством именно к марксистам, понятны. Но политическая история говорит, что так почему-то никогда не происходило. Что даже самые левые по настроениям протесты буржуазия может перехватить и направить в поддержку подконтрольной «левой» партии, вроде греческой СИРИЗы, которая успокоит массы и за их счёт сможет вытащить капиталистическую систему в стране из кризиса.

«Развить политическую организацию сейчас проще, чем профсоюзы»

Кратко такую позицию можно выразить фразой «Была бы партия, а рабочее движение приложится». Её хорошо выразил в письме из тюрьмы учёный и публицист Борис Кагарлицкий²⁰:

«Создать левое политическое движение сейчас легче, чем сильные профсоюзы. Я, понятное дело, говорю не о том, что сегодня позволено, а о том, что объективно возможно. Если случится хотя бы подобие политической оттепели, левая политика бурно расцветёт. И она может стать уже со своей стороны опорой для нового профсоюзного движения»²¹.

Т.е. предполагается, что у профсоюзов в России нет перспектив, пока политические движения не добились либерализации.

Здесь можно согласиться, разве что, с тем, что смягчение репрессивной государственной политики облегчит профсоюзную борьбу.

Но является ли репрессивный характер режима препятствием для развития рабочего движения? Вряд ли с этим можно согласиться: при более жёстких мерах против рабочих активистов рабочее движение гораздо активнее, чем в России, действует, например, в Казахстане, Китае, Колумбии²². Нет никаких оснований утверждать, что российские профсоюзы упёрлись в потолок из-за репрессий. Наоборот — слабость российских профсоюзов приводит к тому, что репрессии их касаются гораздо меньше, чем политических активистов.

Поэтому странно и утверждение, что политическую организацию создать проще — работа в этом направлении в большей степени подставит людей под удар репрессий, чем выстраивание экономической борьбы рабочих.

Более того, такое утверждение предполагает стремление к построению политической организации без опоры на организацию класса и связи с массами, только в расчёте на ситуативное недовольство различных слоёв. Это также означает объединение людей, не имеющих опыта организации рабочих или вообще людей на решение банальных мелких проблем. Зато с желанием возглавить кого-нибудь, кто будет жертвовать своим благополучием ради представлений этих людей о правильной политике.

И чаемое «левое политическое движение» оказывается скорее рыхлым объединением людей, выражающих недовольство, чем реальным вождём движения масс. Проще говоря, речь о том, чтобы собирать людей на политическую болтовню.

Если вот такое «движение» расцветёт, оно будет для профсоюзов не опорой, а обузой. Аналогичным организациям сейчас-то никто не мешает быть такой опорой. Но что-то никак. И нет оснований считать, что в случае гипотетического успеха эти люди вспомнят о профсоюзах и непонятно зачем бросятся их развивать.

Представляется, что это стремление левых кого-то возглавить, не занимаясь сложной и рутинной систематической работой, возникает из их бессилия и желания изменить мир. А в такой ситуации два пути: либо принять всю сложность сложившихся обстоятельств и искать пути их изменения хотя бы в долговременной перспективе; либо принимать желаемое за действительное и верить, что на самом деле сила у них в кармане.

Рациональное зерно идеи о развитии политической организации прежде профсоюзов в том, что политическая по целям организация может придать профсоюзам организационный и культурный импульс. И коммунистическая организация этим и должна заниматься — об этом вся эта статья. Но при этом задача стать действительно политической — то есть влияющей на миллионы — партией значительно сложнее, чем сформировать массовый профсоюз.

«Левые организации в России не смогли добиться роста за счёт работы в рабочем движении, что говорит о том, что эта работа неэффективна» или проще — «где ваши успехи?»

Пожалуй, это самый серьёзный аргумент, всё-таки практика — критерий истины.

Но нельзя сводить вопрос к примитивному эмпиризму: если какого-то явления нет сейчас, то его и не будет никогда. По такому принципу прав был бы лорд Кельвин, который в 1895 г. заявил, что невозможны летательные аппараты тяжелее воздуха, он ведь их не видел. Тем более, коммунист не может всерьёз воспринимать этот аргумент, т. к. и коммунизм никто ещё не построил. И успехи коммунистического движения сегодня видны куда меньше, чем рабочего движения.

Рациональное зерно этого возражения против работы в рабочем движении состоит вот в чём: нельзя продолжать делать то же самое и рассчитывать на иной результат. Если коммунисты работали десятилетиями в рабочем движении и достигли того состояния, что мы сейчас наблюдаем, то проку от такой работы нет.

Эта надутая левыми иллюзия огромной работы в рабочем движении легко может сбить с толку. Например, Георгий Комаров в статье «Профсоюзы сегодня и стратегия работы с ними» проводит неплохой анализ действительных проблем рабочего движения, но при этом из неудач работы с профсоюзами делает вывод:

Какова альтернатива? Привлекать рабочих в партию. Именно партия в перечисленных условиях может и должна взять на себя функцию реального организатора классовой борьбы. Оптимальный способ работы с рабочим движением — это агитационная и организационная работа партийных изнутри трудовых коллективов, членами которых они являются.

При этом начисто игнорируется, что и так тоже не получилось. Хотя именно этим левые и занимались больше всего — разговорами о политике в попытках привлечь людей в свою организацию.

Но если присмотреться, на деле все эти годы мало кто работал с рабочим движением и уж совсем единицы пытались это делать со знанием дела. Левых, претендовавших на работу в рабочем движении, хватало, но на поверку они больше пытались прислониться к этому движению и разрекламировать себя, чем реально вкладывали силы в такую работу.

А вот не там, где коммунисты махали флагами, а там, где международные профсоюзы обучали людей, были и успехи. Например, опыт создания и борьбы профсоюзов «Новопроф-Омск» в ТЦ Метро, МПРА на «Форде», «Фольксвагене», «Бентелере» и Балтийском заводе.

И там, где идёт не самореклама, а реальная работа с осмысленным использованием имеющегося опыта, там результаты неизменно появляются, пусть пока неустойчивые и частичные.

Так, в РКРП раздачи у заводских проходных годами не давали даже никакой обратной связи. Сейчас для активистов «Факела» взять несколько контактов рабочих на одной раздаче — обычное дело. И не только для опытных товарищей, но для новичков, которым те передают опыт.

Поэтому продолжать ту «работу», которая велась раньше безрезультатно, действительно, не надо. Задача в том, чтобы искать новые методы, которые работают, совершенствовать их, на их основе вырабатывать новые формы работы и т. д. В том числе заимствовать опыт рабочего движения из других стран, выработанный обширной практикой, адаптировать его к нашим условиям.

Для этого потребуются как работа «в поле», так и сбор, анализ и обобщение опыта, учебно-методическая работа, а также исследования реального положения различных слоёв рабочего класса и других трудящихся²³. Мы пока ещё не видели в России организаций, которые бы долгое время такую работу вели, чтобы можно было всерьёз предъявлять за отсутствие успехов.

Отсутствие успехов рабочего движения говорит о том, что для успехов движение это должно ещё развиться. Это не дряхлый умирающий старик, а ребёнок, который ещё не научился даже стоять, не то, что ходить. И это аргумент не в пользу того, чтобы не работать с ним, а наоборот — тем важнее именно эта работа. Иначе нужный уровень его развития может быть достигнут слишком поздно.

Заключение

В этой статье мы постарались показать несостоятельность наиболее распространённых аргументов о ненужности работы в рабочем движении для коммунистов.

Надеемся, что данная работа кому-то поможет осознать важность такой работы и включиться в неё. А кому-то — убедить в этом товарищей.

О том, как именно коммунистам целесообразно работать в рабочем движении, см. статью «Рабочий метод: как коммунистам работать в рабочем движении».

По вопросам обучения, обмена опытом, координации действий всегда можно обратиться к участникам проекта «Факел» fakel.post1@gmail.com https://t.me/fakel_mrg_bot

Примечания

1. См. напр. данные российского социологического мониторинга ИСПИ ФНИСЦ РАН «Как живешь, Россия?» которые показывают, что в 2022–2023 гг. при социализме хотели бы жить рекордные 48% опрошенных. ↩

2. Под рабочим движением здесь понимается деятельность организованных тем или иным образом наёмных работников (рабочих) в целях отстаивания их интересов и прав. ↩

3. 27% — это на уровне Китая и Германии и больше, чем в Индии, Японии, Южной Корее или Турции. ↩

4. Но так и не добился. ↩

5. Если же не учитывать необходимость мотивации и рассчитывать, что все люди готовы учиться просто из стремления к адекватному пониманию мира в неопределённом будущем, идея усвоения каждым коммунистом теории превращается в пустое благое пожелание. ↩

6. А также из ошибочного отождествления современных чисто учебных кружков и ведущих активную работу в рабочем движении марксистских кружков Российской Империи. См. напр. От подпольного кружка к пролетарской диктатуре. Вып. 1: [От кружка к Первому съезду РСДРП, 1893–1898 гг.]. — М. ; Л. : Молодая гвардия, 1930.
   Что усугубляется слабым знакомством с биографиями основных теоретиков марксизма: Маркса, Энгельса, Ленина, Плеханова и др. ↩

7. Например: пришедший к выводу о целесообразности восстановления в СССР рынка Ильенков; антисоветчик, пришедший к социал-демократическим и буржуазно-патриотическим взглядам Семёнов; поддержавший контрреволюцию в Венгрии Лукач; антимарксист Зиновьев. ↩

8. Также на эту тему рекомендуется прочитать рассуждения Ленина о марксистской практике из работы «Что такое „Друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» (ПСС, 5-е изд., т. 1 с. 308-310), в частности:
   «Этим подчеркиванием необходимости, важности и громадности теоретической работы социал-демократов я вовсе не хочу сказать, чтобы эта работа ставилась на первое место перед ПРАКТИЧЕСКОЙ, — тем менее, чтобы вторая откладывалась до окончания первой»; «Напротив. На 1-е место непременно становится всегда практическая работа пропаганды и агитации по той причине, во-первых, что теоретическая работа дает только ответы на те запросы, которые предъявляет вторая». ↩

9. ПСС, 5-е изд., т. 41 с. 7. ↩

10. ПСС, 5-е изд., т. 41 с. 302. ↩

11. См. Кутьев В. Ф. Московский «Рабочий Союз». — М.: Наука, 1985. ↩

12. Нашлись невнимательные читатели (напр. «Русское поле экономизма. Ответ Организации-21» Алексея Плотникова), которые сделали из этого абзаца в первой редакции статьи вывод, что мы предлагаем не привлекать наиболее активных рабочих в коммунистическую организацию и не обучать их марксизму. Поэтому подчеркнём, что ничего подобного в статье не говорится.
    Они же интерпретируют понятия влияния и связей с массами как «рабочие нас запомнят, рабочие в случае чего пойдут за нами», что также не имеет никакого отношения к написанному. ↩

13. См. напр. https://jacobin.com/2024/01/us-labor-movement-worker-organizing-uaw-starbucks-amazon-ups-2023
    https://jacobin.com/2024/02/starbucks-sbwu-contract-bargaining
    https://jacobin.com/2024/03/worker-to-worker-unionism-starbucks-amazon ↩

14. При этом можно встретить взгляд на органайзинг как на подход, который вращается вокруг работы профессиональных органайзеров. Автор считает такую практику непоследовательной: в процессе вовлечения рабочих она останавливается на их вступлении в профсоюз, но не идёт дальше к активному участию членов профсоюза в его деятельности. Подробнее об этом см. статью «Рабочий метод: как коммунистам работать в рабочем движении». ↩

15. Внешний органайзинг — когда профсоюз решает создать первичную организацию на предприятии, где ещё нет его представителей. В противоположность внутреннему органайзингу, когда уже есть представители профсоюза и их задача — вовлечь неорганизованных рабочих своего предприятия. ↩

16. Сюда же можно отнести индивидуальную агитацию в своём окружении на обучение в кружках. ↩

17. Речь идёт о служащих, которые являются работниками умственного труда. В противоположность, например, служащим-силовикам. ↩

18. Отсюда и подмена организации класса агитацией в рабочей среде. То есть шаг назад от марксизма к идеалистическим взглядам утопистов о том, что истинная идея собственной силой может покорить мир. ↩

19. ПСС, 5-е изд., т. 4 с. 297. ↩

20. По политическим причинам и по мнимым основаниям признан российскими властями «иностранным агентом» и репрессирован как «экстремист». ↩

21. https://telegra.ph/Pismo-Borisa-Kagarlickogo-o-profsoyuzah-12-09 ↩

22. Не говоря уже про опыт Российской Империи, где до 1906 г. профсоюзы были запрещены, а согласно ст. 318 «Уложения о наказаниях»: «виновные в принадлежности к сообществу, имеющему целью возбуждение вражды между хозяевами и рабочими, а равно возбуждение к устройству стачек, подлежат наказанию от заключения в крепости на 8 месяцев до лишения всех особенных прав и преимуществ и ссылки на житье в Сибирь». ↩

23. Как пример такого исследования см. статью Андрея Полянского «Структура занятости, особенности рынка труда и трудовых отношений в современной России». ↩